— Лучше не придумаешь, — буркнула я.

Злость помогла мне дотопать до окон, занимавших почти всю ближнюю стену. Оттуда открывался потрясающий вид. Холмы, деревья и ничего больше — будто дом стоит в далекой нетронутой глуши.

— Отличный вид?

Это подошел Зебровски.

— Те, кто это сделал, провели разведку. — Я показала в окно. — Надо было узнать наверняка, что никто из соседей не сможет увидеть их работу. Пристрелить человека — это еще можно рискнуть, но прибить его к стене да еще изобразить все эти символы — нет, тут нужна была уверенность, что никто не увидит.

— Для маньяка слишком хорошая организация.

— Нет, если кто-то хочет навести тебя на мысль, что это маньяк.

— То есть?

— Не вешай мне лапшу, что вы с Дольфом об этом не подумали.

— О чем?

— Что это кто-то из родных и близких покойного, кто-то, кто все это унаследует. — Я оглядела гостиную, которая была размером с весь нижний этаж моего дома. — Мне слишком паршиво было, чтобы заметить это сразу, но если остальной дом не хуже, то здесь должны водиться деньги, которые стоят трудов.

— Ты ведь еще не видела бассейна?

— Бассейна?

— В доме. С джакузи, куда дюжина народу поместится.

Я вздохнула:

— Я ж тебе говорю — деньги. Проследите их, найдите, кто их наследует. Ритуал — это для отвода глаз, дымовая завеса, которой убийцы хотят сбить вас со следа.

Он стоял, любуясь видом, сложив руки за спиной, вроде как покачиваясь на каблуках.

— Ты права. Именно это подумал Дольф, когда Рейнольдс сказала, что магией здесь не пахнет.

— А на второе место преступления меня тоже зовут просто проверить ее работу? Если да, то я поехала домой. Мне не всегда нравится детектив Тамми, но свое дело она знает отлично.

— Она тебе только тогда не нравится, когда встречается с Ларри Киркландом, твоим стажером-аниматором.

— Да, мне не нравится, что они встречаются. Это для него первое по-настоящему серьезное чувство, так что извини, что я о нем беспокоюсь.

— Странно. А я вот о Рейнольдс не беспокоюсь совсем.

— Это потому что ты извращенец, Зебровски.

— Нет. Потому что я вижу, как они друг на друга смотрят. Они влюблены по уши, Анита. По уши.

— Может быть, — вздохнула я.

— Если ты не видишь этого, значит, не хочешь видеть.

— Может, я слишком занята, чтобы это заметить. Раз в жизни Зебровски промолчал.

— Ты не ответил на мой вопрос. На втором месте преступления мне тоже надо будет проверять ее работу?

Он перестал покачиваться. Лицо его стало серьезным.

— Не знаю. До некоторой степени, быть может.

— Тогда я еду домой.

Он тронул меня за руку:

— Поезжай посмотри, Анита. Не давай Дольфу повода беситься еще сильнее.

— Это не мои проблемы, Зебровски. Дольф сам себе осложняет жизнь.

— Знаю. Но пара сотрудников, которые были и здесь, и там, говорят, что там дело плохо. Скорее по твоей части, чем по ее.

— В каком смысле — по моей части?

— Зверство. По-настоящему зверское убийство. Дольф не интересуется, магия там или нет. Ему хочется знать, не работа ли это какого-нибудь монстра.

— Зебровски, Дольф помешан на том, чтобы не сообщать сотруднику никаких подробностей, пока тот своими глазами не увидит. Он будет кипятком писать на тебя, что ты мне сказал.

— Я боялся, что ты не поедешь, если... если я тебя малость не стимулирую.

— А какая мне разница, раз мы с Дольфом оказались на ножах?

— Наше дело — раскрывать преступления, Анита, а не воевать друг с другом. Я не знаю, что грызет Дольфа, но один из вас должен повести себя как взрослый. — Он улыбнулся. — Ага, я понимаю, что взрослому труднее, но никуда не денешься.

Я покачала головой и хлопнула его по руке:

— Ну и зануда же ты, Зебровски!

— Приятно, когда тебя ценят, — ответил он.

Злость у меня проходила, а с ней и прилив энергии. Я прислонилась головой к его плечу.

— Выведи меня на улицу, пока мне снова плохо не стало. Поеду на второе место преступления.

Он обнял меня рукой за плечи и чуть прижал.

— Узнаю моего маленького федерального маршала!

— Будешь прикалываться — могу и не поехать.

— Извини, не сдержался. Уж такая я зараза. Я вздохнула:

— Ага, именно такая. Ладно, продолжай издеваться, пока доведешь меня до Джейсона.

Он повел меня к двери, продолжая обнимать за плечи.

— Как ты докатилась до того, что водителем у тебя оказался стриптизер-вервольф?

— Ну что я могу сказать? Просто повезло.

Глава 19

Второе место преступления оказалось в Честерфилде — тоже престижное было место, пока большие деньги не перебрались в Вилвуд и еще дальше. Район, по которому вел машину Джейсон, резко отличался по застройке от тех больших отдельных домов, которые мы только что видели. Район среднего класса, средних американцев, хребта нации. Таких районов тысячи и тысячи. Только в этом не все дома были одинаковы. Они стояли так близко и были так похожи, будто их спроектировал ульевый разум, но были двухэтажные и одноэтажные, кирпичные и не кирпичные. И только гараж был у них у всех одинаковый, будто в этом архитектор не пошел ни на какой компромисс.

Во дворах росли средней величины деревья, и это подсказывало, что району лет десять. Деревья вырастают не сразу.

Огромную антенну телефургона я увидела раньше полицейских машин.

— Твою мать.

— В чем дело? — спросил Джейсон.

— Репортеры уже здесь.

Он глянул вперед:

— Как ты узнала?

— Никогда не видел телефургона с такой здоровенной антенной?

— Кажется, нет.

— Счастливчик.

Наверное, из-за фургона репортеров полиция перекрыла улицу. Было бы у них время, поставили бы официального вида рогатки. Сейчас здесь была патрульная машина, облокотившийся на нее полисмен в форме и желтая лента «прохода нет», натянутая через улицу между двумя почтовыми ящиками.

Присутствовали также два телевизионных фургона и кучка газетчиков. Их всегда можно узнать по фотоаппаратам и отсутствию микрофонов. Хотя они тебе в морду диктофоны суют.

Нам пришлось из-за них припарковаться за полквартала. Когда замолк двигатель, Джейсон спросил:

— Откуда они так быстро узнали?

— Кто-нибудь из соседей позвонил или фургон оказался случайно рядом. Когда идет разговор по полицейской рации, репортеры могут перехватить.

— А почему там их не было, на первом месте?

— Там дом изолированный, добраться туда труднее, а сроки все равно поджимают. А может, здесь замешана местная знаменитость или просто лучше схавают.

— Лучше схавают?

— Более сенсационный материал, — пояснила я, но про себя подумала, какой материал может быть более сенсационным, чем труп, прибитый гвоздями к стене собственной квартиры. Хотя, конечно, таких подробностей газетчикам не сообщают — если только их можно скрыть.

Я расстегнула ремень безопасности и взялась за ручку дверцы.

— Пройти через репортеров — это будет первая трудность. Нравится, не нравится, но я сама что-то вроде местной знаменитости.

— Дама сердца Принца города, — улыбнулся Джейсон.

— Вряд ли кто-то назовет это так вежливо, но ты прав. Хотя сегодня их будет больше интересовать убийство. О нем они будут меня спрашивать, а не о Жан-Клоде.

— Тебе вроде лучше, — заметил он.

— Кажется, да, хотя не знаю почему.

— Может быть, причина твоей реакции выветривается?

— Может быть.

— А мы будем выходить из машины или отсюда посмотрим?

Я вздохнула:

— Выхожу, выхожу.

Джейсон вышел и оказался с моей стороны раньше, чем я успела поставить ногу на землю. Сегодня я разрешила ему себе помочь. Мне было уже не так плохо, но весьма далеко от моей лучшей формы. Нехорошо было бы отказаться от помощи и плюхнуться мордой. И я изо всех сил старалась пригасить мачизм — свой, а не Джейсона.

Я взяла его под руку, и мы пошли по тротуару к стоящим там людям. Их было много, и почти все — не репортеры. Место первого убийства было уединенным, без соседей, а здесь полно домов — отсюда и толпа.